История - это такой жанр художественный литературы, где надо следовать
раз и навсегда установленным правилам. Их, по сути, создали в XVII веке
два монаха: итальянец Иосиф Скалигер и француз Дионисий Петавий. Они
положили, что сначала была Античность, потом Средневековье, а потом
Возрождение. Они же наметили, откуда и какой народ взялся. Всем
понравилось. Но археологии и прочих научных инструментов еще не было,
поэтому все последующие открытия в этой сфере не вполне совпадали с
теорией отцов-основателей исторического жанра. Вот почему искусство
профессионального историка с самого начала стало заключаться в умении
интерпретировать новые данные таким образом, чтобы они вписывались в
существующий канон. И чем дальше по времени от XVII века, тем больше
требовалось усилий, чтобы пристроить новые исторические данные. В
противном случае, добытое историческое знание признавалось нерабочим и
оказывалось не у дел.
За три столетия формирования современной исторической науки накопилось много таких неликвидов. Особенно в России, которая почему-то включилась в процесс позднее и была вынуждена безбожно рихтовать собственную историю, чтобы не выпасть из мировой. Жертвенность доходила до того, что целые регионы оказывались без собственного прошлого. Вот почему особенностью национальной историографии стали "хвосты", которые иногда выглядят богаче, чем официальные тексты.
Современные археологические раскопки подтвердили летописные сведения о том, что Новгород был основан ободритами - могучим славянским народом, населявшим в древние времена территорию современной Померании и Мекленбурга (1).
Начальная Летопись, написанная, как известно, в Киеве, сообщает: "ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска (2), преже бо беша словени". В переводе на современный русский: "население новгородское происходит от вагров, которых раньше звали словенами".
Но вагры (варяги киевских летописей) - это хорошо известный народ в ободритском королевстве, которого нигде и никогда к славянам не относили. Наоборот, немецкая историография относит вагров к семье фризов и франков, от которых пошли современные датчане и французы. Правда и эта точка зрения не безупречна. Ее сторонники закрывают глаза на тот факт, что в Средневековой Европе вообще никогда не существовало племени или народа, который бы носил этноним "славяне". (3) Не многие знают, что это слово пришло к нам из "Грамматики" Милентия Смотрицкого, напечатанной в 1592 году. А туда оно попало из папских хроник, где фигурировало как Sсlavonia или Sсlavia - так Святой Престол называл Северную Европу, на территории которой хозяйничали языческие народы, позднее образовавшие Германию.
Но слово всегда сильнее меча - занятые междоусобицей Ободриты и Лютвины-Вильцы не заметили, как все вместе проиграли Ватикану информационную войну. Во всяком случае, уже в XI веке вся христианская Европа была вдохновлена идеей вернуть в исходное положение богатую "Страну Рабов". Это был прочный идеологический фундамент, на котором возводилось здание "Священной Римской империи германской нации" (5). Ведь не случайно, в "германцы" шли разноплеменные молодые люди, объединенные простой и понятной идеей: стать новыми хозяевами "sclavi"...
Один из таких "германцев" по имени Гельмольд (между прочим, урожденный вагр), вошел в историю тем, что написал книгу, где были подведены итоги крестового похода против балтийских язычников. Дело было в 1156 году. Книга называлась "Chronica Slavorum" ("Славянские хроники") и это название свидетельствует, что книжное слово "Sclavinia" к этому времени упростилось до "Slavia". Во всяком случае, Гельмольд применил именно разговорный вариант, без звука "К". Получается, в первой половине XII века книжный латинизм превратился в топоним?
Благодаря активному распространению латинской письменности, слово "Slavia" стало самым ходовым обозначение покоренной прибалтийской цивилизации, перекочевав из папских булл в арабские манускрипты. В самой Европе оно было в ходу до XV века, дав много однокоренных слов, в том числе и понятие "славянин", т.е. "живущий в Славии" или "относящийся к Славонии".
Таким образом, у нас есть все основания предположить, что "славяне" из "Грамматики" М.Смотрицкого и "словъни" из Лаврентьевской летописи - это не одно и то же. Более того, эти слова не могут быть даже связаны друг с другом, так как в 859 году, когда ободриты обживали берега озера Ильмень, ни о какой "Sclavinia" никто и слыхом не слыхивал. До крестового похода, уничтожившего, в том числе и ободритов, оставалось еще три столетия! Таким образом, автор строк в Лаврентьевской летописи о том, что варягов-веринов-вагров "преже бо беша словени", не мог иметь в виду события XII века.
Откуда же тогда взялись эти "словъни"?
Ответ дает уже упомянутый схоласт и каноник Адам Бременский. В своей книге «Gesta Hammaburgensis Ecclesiae Pontificum» (1075-1076) он первым в мире называет Северное море по-новому: "Mare Balticum" ("Балтийское море"), приводя в другом своем произведении такое обоснование: "Жители побережья называли этот залив Балтийским, потому что он простирался... через скифские области до самой Греции. А море, которое было вокруг, эти племена назвали Варварским морем или Скифским". (6) Как можно видеть, Адам Бременский четко указывает на связь названия моря с племенами, живущими на его побережье. Основа "bait", о которой толкует христианский писатель, - это латинское написание слова, означавшего общее самоназвание тех "скифов", которые тогда жили по берегам современного Финского залива. Нам не остается ничего иного, как предположить, что "bait" - это латинская транскрипция "скифского" слова "баят", которое происходит от глагола "баять" (говорить, рассказывать) и в переводе со "скифского" как раз и означает "словенец", "словен", т.е. "произносящий (наши) слова, умеющий говорить (по-нашему)". Доказательство тому до сих пор хранит литовский язык - один из двух сохранившихся прибалтийских языков с еще первобытной, "скифской" основой (7). По-литовски "заговорить" и сегодня будет "bilti". А что до странной формы "словене" (у балтийских кашубов или адриатических венетов использовалась иная форма - "словенцы, словиньцы"), то вероятно, все дело в языке антов-полян, которые написали Лаврентьевскую летопись. Они были выходцами из континентального Дуная и должны были отличаться по диалекту от прибрежных народов. Поэтому ничего удивительного в том, что вагры-варяги, представившись полянам "баятами", в ответ услышали: "ага - словене, значит?"
Тогдашний летописец в Киеве вообще не стал утруждать себя написанием чужого слова, сообщив потомкам только его смысл. И хотя это не больше чем предположение, но оно может выглядеть убедительнее, если знать, что balticum Адама Бременского и литовское bilti в своей компании имеют еще одного свидетеля. На него указывает историк Иордан, живший много раньше и Бременского, и Гельмольда - в VI веке. Ссылаясь на еще более ранние источники, Иордан сообщает, что вожди везеготов, в том числе знаменитый Аларих, который первый взял Рим, были из знатного готского рода Балтов. Этот факт заставляет по-иному посмотреть на историю заселения Ободритами мест своего традиционного обитания - Северной Германии. Ведь нам известно, что они пришли в район нынешнего Ольденбурга и Мекленбурга сразу после завершения победоносного похода Алариха. Надо полагать, пришли не одни, а вместе с другими боевыми племенами, так же воевавшими под знаменами Балтов. Так что совсем не удивительно, что дальние потомки этих воинов продолжали называть себя этим именем, возможно даже не догадываясь о его происхождении.
http://svoydomsz.narod.ru/assortist3.ht
За три столетия формирования современной исторической науки накопилось много таких неликвидов. Особенно в России, которая почему-то включилась в процесс позднее и была вынуждена безбожно рихтовать собственную историю, чтобы не выпасть из мировой. Жертвенность доходила до того, что целые регионы оказывались без собственного прошлого. Вот почему особенностью национальной историографии стали "хвосты", которые иногда выглядят богаче, чем официальные тексты.
Современные археологические раскопки подтвердили летописные сведения о том, что Новгород был основан ободритами - могучим славянским народом, населявшим в древние времена территорию современной Померании и Мекленбурга (1).
Начальная Летопись, написанная, как известно, в Киеве, сообщает: "ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска (2), преже бо беша словени". В переводе на современный русский: "население новгородское происходит от вагров, которых раньше звали словенами".
Но вагры (варяги киевских летописей) - это хорошо известный народ в ободритском королевстве, которого нигде и никогда к славянам не относили. Наоборот, немецкая историография относит вагров к семье фризов и франков, от которых пошли современные датчане и французы. Правда и эта точка зрения не безупречна. Ее сторонники закрывают глаза на тот факт, что в Средневековой Европе вообще никогда не существовало племени или народа, который бы носил этноним "славяне". (3) Не многие знают, что это слово пришло к нам из "Грамматики" Милентия Смотрицкого, напечатанной в 1592 году. А туда оно попало из папских хроник, где фигурировало как Sсlavonia или Sсlavia - так Святой Престол называл Северную Европу, на территории которой хозяйничали языческие народы, позднее образовавшие Германию.
Но слово всегда сильнее меча - занятые междоусобицей Ободриты и Лютвины-Вильцы не заметили, как все вместе проиграли Ватикану информационную войну. Во всяком случае, уже в XI веке вся христианская Европа была вдохновлена идеей вернуть в исходное положение богатую "Страну Рабов". Это был прочный идеологический фундамент, на котором возводилось здание "Священной Римской империи германской нации" (5). Ведь не случайно, в "германцы" шли разноплеменные молодые люди, объединенные простой и понятной идеей: стать новыми хозяевами "sclavi"...
Один из таких "германцев" по имени Гельмольд (между прочим, урожденный вагр), вошел в историю тем, что написал книгу, где были подведены итоги крестового похода против балтийских язычников. Дело было в 1156 году. Книга называлась "Chronica Slavorum" ("Славянские хроники") и это название свидетельствует, что книжное слово "Sclavinia" к этому времени упростилось до "Slavia". Во всяком случае, Гельмольд применил именно разговорный вариант, без звука "К". Получается, в первой половине XII века книжный латинизм превратился в топоним?
Благодаря активному распространению латинской письменности, слово "Slavia" стало самым ходовым обозначение покоренной прибалтийской цивилизации, перекочевав из папских булл в арабские манускрипты. В самой Европе оно было в ходу до XV века, дав много однокоренных слов, в том числе и понятие "славянин", т.е. "живущий в Славии" или "относящийся к Славонии".
Таким образом, у нас есть все основания предположить, что "славяне" из "Грамматики" М.Смотрицкого и "словъни" из Лаврентьевской летописи - это не одно и то же. Более того, эти слова не могут быть даже связаны друг с другом, так как в 859 году, когда ободриты обживали берега озера Ильмень, ни о какой "Sclavinia" никто и слыхом не слыхивал. До крестового похода, уничтожившего, в том числе и ободритов, оставалось еще три столетия! Таким образом, автор строк в Лаврентьевской летописи о том, что варягов-веринов-вагров "преже бо беша словени", не мог иметь в виду события XII века.
Откуда же тогда взялись эти "словъни"?
Ответ дает уже упомянутый схоласт и каноник Адам Бременский. В своей книге «Gesta Hammaburgensis Ecclesiae Pontificum» (1075-1076) он первым в мире называет Северное море по-новому: "Mare Balticum" ("Балтийское море"), приводя в другом своем произведении такое обоснование: "Жители побережья называли этот залив Балтийским, потому что он простирался... через скифские области до самой Греции. А море, которое было вокруг, эти племена назвали Варварским морем или Скифским". (6) Как можно видеть, Адам Бременский четко указывает на связь названия моря с племенами, живущими на его побережье. Основа "bait", о которой толкует христианский писатель, - это латинское написание слова, означавшего общее самоназвание тех "скифов", которые тогда жили по берегам современного Финского залива. Нам не остается ничего иного, как предположить, что "bait" - это латинская транскрипция "скифского" слова "баят", которое происходит от глагола "баять" (говорить, рассказывать) и в переводе со "скифского" как раз и означает "словенец", "словен", т.е. "произносящий (наши) слова, умеющий говорить (по-нашему)". Доказательство тому до сих пор хранит литовский язык - один из двух сохранившихся прибалтийских языков с еще первобытной, "скифской" основой (7). По-литовски "заговорить" и сегодня будет "bilti". А что до странной формы "словене" (у балтийских кашубов или адриатических венетов использовалась иная форма - "словенцы, словиньцы"), то вероятно, все дело в языке антов-полян, которые написали Лаврентьевскую летопись. Они были выходцами из континентального Дуная и должны были отличаться по диалекту от прибрежных народов. Поэтому ничего удивительного в том, что вагры-варяги, представившись полянам "баятами", в ответ услышали: "ага - словене, значит?"
Тогдашний летописец в Киеве вообще не стал утруждать себя написанием чужого слова, сообщив потомкам только его смысл. И хотя это не больше чем предположение, но оно может выглядеть убедительнее, если знать, что balticum Адама Бременского и литовское bilti в своей компании имеют еще одного свидетеля. На него указывает историк Иордан, живший много раньше и Бременского, и Гельмольда - в VI веке. Ссылаясь на еще более ранние источники, Иордан сообщает, что вожди везеготов, в том числе знаменитый Аларих, который первый взял Рим, были из знатного готского рода Балтов. Этот факт заставляет по-иному посмотреть на историю заселения Ободритами мест своего традиционного обитания - Северной Германии. Ведь нам известно, что они пришли в район нынешнего Ольденбурга и Мекленбурга сразу после завершения победоносного похода Алариха. Надо полагать, пришли не одни, а вместе с другими боевыми племенами, так же воевавшими под знаменами Балтов. Так что совсем не удивительно, что дальние потомки этих воинов продолжали называть себя этим именем, возможно даже не догадываясь о его происхождении.
http://svoydomsz.narod.ru/assortist3.ht
Комментариев нет:
Отправить комментарий